Прилуцкая Маргарита

Деревья черемухи в пенности белой.

И травы пробились из горькой земли.

Свил аист гнездо на стволе обгорелом.

По выжженным нивам катилась весна —

Хмельная весна сорок пятого года.

В нем горе со счастьем смешала она.

И к дому вели фронтовые дороги.

И делались явью окопные сны.

Сжимались сердца в ожидании близких.

Встречали все вместе воскресших, живых.

И вместе, скорбя, поминали погибших.

Непрошеных слез не стыдился никто,

Они были очень нужны  и уместны.

На площади ставили цирк шапито,

Чтоб детям вернуть их отнятое детство.

На улице нашей кружила весна,

Весна сорок пятого – вестница мира.

И девочка майский подснежник несла.

Слепому солдату его подарила.

Крест-накрест бумагу на окнах слепых.

Суровой зимою замерзшие птицы

Комочками падали с крон ледяных.

Сливались дыханья морозные клубы

В коротких прощальных минут толчее.

У матери – добела сжатые губы,

Мешок вещевой – у отца на плече.

Я помню, как тяжко взрывались снаряды,

И выли сирены морских катеров.

Я помню голодные детские взгляды,

Сухую горбушку — на пять ломотков.

Метались прожекторы в облачных высях,

И били зенитки в горящих ночах.

Я помню с войны треугольники писем,

От серых конвертов – удушливый страх.

И помню победы салют долгожданный

И ночи, огней непривычных полны.

И кто-то с войны возвратился нежданным,

А кто-то совсем не вернулся с войны.

Дни бесконечные - полдетства.

Немая стынь бомбоубежищ

Значенья грозного полна.

Так страшен был сирены вой!

С вещами, собранными в узел,

Мы с мамой в подземелья стужу

Спускались осенью сырой.

Сочилась каплями вода

По старым побуревшим доскам.

Свеча истаивала воском,

И подступала темнота.

А наверху – воздушный бой

И пламя сотен зажигалок.

Фугасов тяжкие удары,

Как судороги, под землей.

За руку мамину держась

Ручонкой детскою худою,

Я все ждала сигнал отбоя,

Но долог был налета час.

И вот отбой. В ночной туман

Мы на поверхность поднимались.

Настороженная, чужая

Встречала нас глухая тьма.

И дом горел через квартал,

Тянуло тошнотворной гарью.

Себя зарницами пожаров

Подранок-город освещал.

Воспоминая смутны.

Но от поруганного детства

Дух плесени бомбоубежищ

Остался запахом войны.